Я влюбился в гештальт в тот момент, когда тренер посадил меня на стул и сказал: «Давай, поговори с папой. Представь, что он сейчас здесь перед тобой». Этот метод называется «горячий стул». И конечно, там было много слез, отчаяния, откровений, ненависти, агрессии, разочарования, обиды — и любви одновременно. Потому что невыраженная боль копится у нас внутри и образует блок. И пока ты не начнешь выплескивать свою бочку слез, в душе не образуется места для новых чувств.

В современном обществе многие живут от головы, исходя из каких-то своих стереотипов, концепций — и забывая о теле, чувствах и эмоциях. Гештальт-терапия работает именно через эмоциональный контакт, она помогает человеку вернуться к себе. К пониманию того, что на самом деле ты чувствуешь, что чувствует твое тело, чего ты действительно хочешь и почему не можешь себе это разрешить. Гештальт с помощью эмоционального проживания разных душевных затыков дает возможность человеку прожить боль, довести незаконченный спор до конца и высвободить место на другие проекты. Ты как будто выдохнул и начинаешь жить дальше — и, возможно, страдать по поводу уже каких-то других вещей.

В отличие от психоанализа гештальт более короткий психотерапевтический метод — не пять лет работы с клиентом, условно, а в среднем год. Кроме того, в психоанализе очень важен момент проговаривания — и 90% времени говорит клиент, а терапевт лишь вставляет редкие реплики. В гештальте же роль терапевта больше. Он присутствует в диалоге и работает своими чувствами, своей нервной системой: отзывается, анализирует, находится в эмоциональном контакте с клиентом.

Гештальтом я занимаюсь уже давно и до сих пор езжу на мастер-классы разных западных мастеров, хожу на обучающие группы. Это постоянный процесс самосовершенствования. И, как у психоаналитиков, у каждого гештальт-терапевта должен быть свой супервизор. Если выбрал гештальт как основной метод, ты можешь на него нанизывать другие краткосрочные методики. В моем случае это провокационная терапия, телесно ориентированная терапия, экзистенциальная и даже гипноз.

— Я не знаю, что делать, я без сил, — говорит пациент.

 — Ну тогда все, иди помирай, — может неожиданно на это ответить психотерапевт.

Порой человека в глубокой печали можно таким образом расшевелить. Мы все в большой степени состоим из ограничивающих убеждений, которые в свое время навязали нам родители. И если все время подавлять собственные желания и порывы, они постепенно умирают. Метод провокативной терапии, который развил американских психолог Фрэнк Фаррелли, позволяет столкнуть человека с его собственной внутренней стеной, с его ограничивающим убеждением. При этом человек сначала «ударяется», фрустрируется, а потом начинает двигаться дальше, но уже по-новому, понимая и принимая, что он такой, какой есть. В нас включается защитная функция, и оказывается, что мы сильнее, чем думали.

Этот метод хорош, например, для людей, которые ходят постоянно по психологам, превратив это в образ жизни. Есть смысл остановить их с помощью провокативной интервенции, заставить задуматься: «Когда ты уже начнешь жить, а не собирать разные концепции? Пора признать, кто ты, и жить своей жизнью».

Конечно, такие приемы недопустимы с тяжелыми, склонными к суициду травматиками. Некоторым этот метод может показаться диким, обесценивающим и оскорбительным. Но если сидит перед тобой такой толстокожий бегемот, ввернешь одну-две фразы, встряхнешь его — и видишь, как пошла реакция. Это может даже заставить человека поплакать, и тогда становится ясно, что он надел на себя эту броню, чтобы под ней стать незаметным.

«Изобразите скульптуру вашей компании — как она выглядит?» Такое задание — один из отличных методов в работе с коллективами компаний. 15−20 сотрудников за 10 минут должны изобразить скульптуру: лечь, встать, сесть, выстроиться в круг, пирамиду и создать фигуру, которая, по их мнению, отражает устройство компании. Это прекрасно раскрывает взаимодействие людей в коллективе.

Один сотрудник отошел в сторону — почему-то не видит себя в компании, хоть и занимает серьезный пост. Другой, занимающий небольшую должность, почему-то встал в центр, еще и руки раздвинул в стороны: наверное, хочет большего, на что-то надеется, амбициозен. Если просто зайти в офис, не видно, у кого что на душе, люди не идут на открытый диалог. А такие фигуры вскрывают внутренние конфликты, как фурункул: гной выходит — и происходит оздоровление.

Функция психолога в этих тренингах — быть сталкером: проводником на пути к прояснению причин сложных ситуаций, к трудному диалогу, к тому, чтобы сделать положение более прозрачным. Кто с кем не работает, кто с кем спорит, какие у сотрудников видения, желания. А дальше уже люди сами решают, что с этим делать. Многие руководители оставляют всё как есть, потому что изменения — это всегда страшно.

Ментор — это как человек с палкой, который гонит клиента к обозначенной цели: «Вперед, давай, ты сможешь!» А задача психолога — сначала разобраться, точно ли это твоя настоящая цель. Или это отец тебе в детстве объяснял, что нужно быть успешным бизнесменом, а сам ты хочешь быть музыкантом. Если коуч или ментор приведет клиента к цели отца, через минуту ему станет грустно. Человек будет ставить себе новую навязанную цель и искать нового коуча. Терапия же, напротив, направлена на то, чтобы понять: а чего ты-то хочешь, если убрать приказ мамы и послание папы?

Сегодня предлагается много тренингов и коучингов. Некоторые из них очень жесткие, они возбуждают психику, говорят: давай, ты можешь все. При этом не обсуждают, какие реально у человека есть ресурсы и ограничения. В результате много разных «неэкологичных» штук случается. Я убежден, что каждый может стать тем, кем он может стать, и не больше. В 38 лет в балерину не превратишься. Просто все хотят халявы — быстро, коротко и просто. По той же причине у нас много магов и экстрасенсов. Но хорошо быстро не бывает. А от быстрых методов получается колосс на глиняных ногах. Лучше опираться на более фундаментальные психологические течения, заниматься терпеливо, осознавать, продумывать, проживать. И только тогда зернышко прорастет.

Задача психолога — помочь понять наши ограничения, принять их, уменьшить страдания, подложить соломку и подвести к некоему смирению. И вовсе не обязательно всем рваться на вершины и в лидеры — можно разрешить себе заниматься другими, более приятными вещами.

Приведу как пример одно из базовых упражнений: двое мужчин садятся друг к другу спиной. И от такой простой вещи у человека могут навернуться слезы. Если у него не было опыта поддержки от мужчины, если отец его все время давил, унижал, такой плотный телесный контакт с мужской спиной работает как контакт с фигурой отца. Для психики это новое, очень ресурсное переживание. Другое упражнение — полное расслабление: тебе вытягивают ноги, руки, полностью раскладывают тело, будто ты труп. И в полной расслабленности энергия организма восстанавливается. Телесно ориентированная терапия направлена на умение слушать свое тело: а что сейчас происходит у меня в животе, в ногах, шее? Он учит не игнорировать потребности и желания тела, а признавать их, давать им реализоваться. Этот метод — про близость, теплоту, прикосновение и возвращение тела себе.

Многие сегодня хотят стать психологами, думают: а что, прикольно, буду разговаривать с людьми, и при этом не понимают, что это очень непростой путь. Прежде чем выбирать психологию в качестве профессии, важно в течение года самому побыть клиентом: пройти личную терапию, походить на терапевтические группы, познакомиться с той болью, которая постоянно витает вокруг психотерапевтов, прислушаться к себе. Понять, готов ли ты выносить весь тот ад, который к тебе может принести человек. И только убедившись в своей готовности, имеет смысл идти учиться. Обычно в психологи идут те, у кого в детстве были какие-то сложности, травмы, — это нормально. Но многие студенты учатся, потому что избегают лечиться: сложно признать, что я клиент, лучше решить, что я студент. Но мы все клиенты по большому счету. И иногда лучше, проработав свои вопросы на личной терапии, на этом и остановиться.

Психотерапия для меня — это про радость от встречи. Самый кайф в работе — когда ты видишь настоящего человека, которого ты никогда не увидишь в метро, на вечеринке и очень редко — в разговоре с друзьями. Иметь дело с внутренним ребенком человека, с его тенью бесконечно интересно. Эта квинтэссенция, концентрат «настоящности» — вот что самое ценное. Когда видишь, как человек вдруг что-то важное осознает, у него открываются глаза, видишь радость в его лице: «Так вот оно в чем дело, а я мучился всю жизнь!» Слышать такое — непередаваемое удовольствие.