Весной 1528 года испанский первооткрыватель Альвар Нуньес Кабеса де Вака достиг западного побережья современной Флориды, омываемого Мексиканским заливом. В последующие восемь лет, преодолевая тысячи миль, Кабеса де Вака и его команда почувствовали себя в новом Вавилоне, где «одно странное наречие сменялось другим». В многочисленных встречах с коренными народами от родного испанского языка было мало проку, но их очень выручали руки. Позже первооткрыватель вспоминал: «Используя знаки, можно было представить, будто они говорят на нашем языке, а мы — на их».

Де Вака не первым и не последним добился успеха в общении с коренными народами с помощью жестов. Есть множество аналогичных записей. Снова и снова — на острове Пасхи и Тасмании, на побережье Канады и Патагонии — европейские гости общались с коренными народами с помощью пантомим, «на пальцах» преодолевая культурные барьеры. Иногда таким образом передавались удивительно сложные сообщения: «Если вы останетесь до утра, мы вас накормим», «В той стороне водятся козы и свиньи любых размеров», «Там живут люди, питающиеся человеческой плотью».

Сами того не зная, участники подобных диалогов следовали советам французского философа Жозефа-Мари Дежерандо, тяготевшего к антропологии. В 1800 году он написал трактат, предлагая практические советы для будущих исследователей и «философствующих путешественников». Чтобы установить связь с коренными жителями незнакомых земель («дикарями», как тогда было принято говорить), он рекомендовал вернуться к «тем знакам, что ближе к природе». Вернуться к жестам — языку действий.

Убеждение, что жест — это естественный способ самовыражения, не подвластный влиянию культуры, очень старо. В 95 году н.э. римский ритор Квинтилиан писал: «Хотя народы и нации земли общаются на множестве языков, они все говорят на общем универсальном языке рук». На протяжении многих веков после Квинтилиана уверенность в том, что язык жестов универсален, возникала в различных ипостасях: некоторые предполагали эволюционное происхождение языков именно от жестов, другие высказывали идеи по использованию жестов в качестве основы для универсального языка межнационального общения. Но отдельно стоит отметить самого убедительного — или, по крайней мере, самого усердного — приверженца этой идеи, английского специалиста по общению глухонемых Джона Бульвера. В 1644 году в своем трактате Бульвер описал жесты рук как «единственную речь, естественную для человека, легко понятную всем без исключения обитателям мира с первого взгляда». «Жест, — писал он, — к счастью, избежал путаницы в Вавилоне».

На фоне этих высокопарных заявлений очевидно, что для подтверждения универсальности жестов не хватает одного — тщательных наблюдений за тем, как люди во всем мире на самом деле используют руки и тело при общении.

Систематический сбор данных о языке тела не начинался всерьез вплоть до середины XIX века. Работая над «Выражением эмоций у человека и животных» (1872), Чарльз Дарвин просил жителей Малайзии, Австралии, Южной Америки и других отдаленных регионов сообщать ему подробности о мимике и жестах коренных жителей. Этот метод был новаторским, и письменные наблюдения о том, как люди в различных колониях качают головами и пожимают плечами, не отвечают современным научным стандартам. Они составляют то, что иногда называют «анекдотные доказательства».

За последние 50 лет, однако, многое изменилось. Технологии видеозаписи теперь дешевы, портативны и просты в использовании; видеофайлы можно легко хранить, передавать и размещать в интернете в огромных базах данных. Антропологи, лингвисты и другие исследователи побывали во всех уголках земного шара, задокументировав способы общения в сотнях мировых культур. Впервые в истории, пожалуй, мы на самом деле в состоянии оценить древнюю гипотезу о том, что жест является универсальным. Выдержит ли она проверку?

Прежде чем ответить, надо осветить некоторые моменты. Во-первых, жестикулирование безусловно является универсальным, насколько нам это известно. Говоря друг с другом, люди шевелили и всплескивали руками, по крайней мере иногда, во всех изученных (Eng!) группах. Конечно, мы способны общаться и без этой воздушной гимнастики, но наши руки имеют свойство участвовать в беседе. Во-вторых, очевидно, не все жесты универсальны. В большинстве, а возможно, и во всех человеческих сообществах бережно хранятся знания о значениях жестов рук, часто называемых «эмблемами». В англоязычном мире эмблемы включают в себя такие жесты, как «ш-ш-ш» (указательный палец прикладывается к губам вертикально), «мир» (знак «V» образуется с помощью указательного и среднего пальцев тыльной стороной к себе), а также знак «большой палец вверх». Как известно, такие жесты могут вызывать замешательство или даже худшую реакцию. Например, жест «о'кей» (указательный и большой палец образуют кольцо) абсолютно безвреден в США или России, но может быть воспринят как провокация в других странах (Eng!), особенно восточных.

Эмблемы — это первое, что приходит на ум, когда мы думаем о жестах, но ими пользуются не особенно часто. (Попробуйте вспомнить, когда вы в последний раз «шикали» или показывали «Класс!» большими пальцами.) Намного чаще люди прибегают к жестам для «да» и «нет», указывают на людей, места и предметы, в воздухе как бы набрасывают очертания описываемых вещей, показывают действия, изображают абстрактные понятия с помощью зрительных образов. Таковы настоящие рабочие лошадки жестикуляции. Оказывается, можно утверждать, что эти лошадки во многом схожи по всему миру.

Во всех человеческих сообществах, насколько мы знаем, есть способы сказать «нет» и «да» с помощью жестов. В англоговорящем мире и во многих частях Европы «нет» говорят, покачивая головой, а «да» — кивком. На самом деле схема «покачивание — нет, кивок — да» очень распространена и вне Европы: информаторы Дарвина сообщали, что так делают и на Цейлоне, в Гвинее и Китае, и многие исследователи тоже вскользь упоминали об этом. Такое широкое распространение говорит, что этот способ натуральным образом появился в различных сообществах и не обусловлен изобретенным людьми правилом.

Но он и не закреплен биологически. Были найдены по крайней мере две другие системы. Одна из них — встречающаяся в Греции, частях Италии и в других местах Средиземноморья — включает обратный кивок в качестве «нет» вместо покачивания головой. И третий, еще более невероятный шаблон, используется в Болгарии: кивание вверх-вниз воспринимается как «нет», а покачивание влево-вправо — «да».

Как получилось, что эти жесты идентичны в таком множестве мест, однако значат совсем обратное в других? Похоже, эти сигналы берут начало еще во младенчестве. Как заметил Дарвин, знакомое нам несогласное качание головой может вытекать из детского поворота головы в знак отказа от еды. Затем это движение входит в привычку, преобразуясь в то самое покачивание. А кивок, носящий противоположный смысл, должно быть, развился на контрасте с жестом «нет». Аналогичное объяснение подходит для греческой и болгарской систем. В конце концов, отказаться от еды можно и отклоняя голову назад. Противоположный сигнал эти культуры тоже выбирают по-своему.

Во многих культурах также встречаются альтернативные телесные сигналы для «да» и «нет». Англоговорящие люди, например, в знак отрицания иногда покачивают указательным пальцем (вероятно, имитируя движение головой) или же делают горизонтальные движения обеими руками. Я проводил исследования (Eng!) в Папуа — Новой Гвинее. У коренных жителей, народа юпно, кивок и покачивание головой используются как основные сигналы «да» и «нет», но также они надувают губы в знак отрицания, а соглашаясь, резко поднимают брови.

Подводя итоги этих наблюдений, мы видим примечательную закономерность: у всех культур существуют жестовые сигналы «да» и «нет», и производятся эти действия движением головы. В XIX веке было зарегистрировано несколько культур, в которых для этих жестов использовались руки, однако возможно, что авторы этих заметок описывали неосновной способ жестикуляции. Подобное положение вещей повторяется при изучении многих других жестовых явлений.

Другая рабочая лошадка жестикуляции — это указание пальцем. Все люди указывают, то есть используют язык тела с целью привлечь внимание собеседника к определенной точке пространства. Воспоминания о первых встречах с аборигенами изобилуют указаниями: на рот — в случае голода и жажды, на близлежащие поселения, на солнце — для определения времени. (В трактате Дежерандо указание рекомендуется как жест «с наиболее надежным результатом».) Более того, во всех культурах, по-видимому, для этого жеста используется указательный палец. Эта форма указания, как правило, появляется в раннем детстве, раньше первых слов. Проводилось исследование (Eng!) с участием младенцев из шести разных культур — начиная с развитых западных и заканчивая малыми общинными. В результате было выявлено, что все дети предпочитают указывать пальцем.

При ближайшем изучении мы видим, что указание пальцем далеко не едино во всех культурах. Есть места, где запрещено указывать левой рукой, в других категорически нельзя показывать на радугу. У коренного австралийского народа аранда, помимо обычного указания пальцем, встречаются и другие способы показать что-то руками. Например (Eng!), делая «козу» рукой, они указывают направление движения, но не направляют ее на людей.

Западного человека могут поразить некоторые способы указывать, которые, однако, широко известны в остальном мире. В частности, во многих культурах есть обычай указывать лицом. В одном случае туземцы вытягивают губы трубочкой, глядя при этом на тот предмет, на который хотят указать. В другом — морщат нос. И это не просто колоритные редкости. Мы с коллегами недавно выяснили (Eng!), например, что народ юпно использует указание с помощью сморщенного носа так же часто, как и рукой.

Другой непонятный на Западе жест включает в себя указание на небо. Он используется для обозначения конкретного времени суток. Для объяснения времени нужно указать на положение солнца на воображаемой дуге с востока на запад (например, прямо вверх — это полдень) или обрамить руками тот отрезок времени, о котором вы говорите. «Указание по небу» было подробно изучено (Eng!) на Бали и реке Амазонке. Похоже, когда-то оно было весьма распространено — скорее всего, в тропиках, так как направление движения солнца там практически неизменно в течение года.

Когда мы изучаем способы указывать в различных культурах, мы видим очень разностороннее, но в то же время ограниченное рамками явление. Мы находим много общих закономерностей, а подробно изучая отдельные культуры — удивительные частности. Указывают все люди, но, насколько нам известно, никто и нигде не предпочитает использовать для этого локоть или палец на ноге. Однако многие народы нашли способы придать этому базовому жесту специфические особенности.

Помимо кивков и покачивания головой, а также указания, широко используются жесты, которые помогают изображать что-либо. Изменяя расстояние между ладонями, люди показывают формы и размеры животных, урожая или предметов, а также их очертания и движения в пространстве. Когда коренные народы Новой Британии, острова у побережья Новой Гвинеи, хотели показать, что у них есть свиньи и козы различных размеров, они имитировали звуки животных, а затем поднимали ладонь на разной высоте над землей.

Легко установить, что этот метод имеет множество вариаций. В некоторых местах то, как вы показываете высоту предмета, зависит от того, о чем именно идет речь. Исследователи заметили (Eng!), что во многих частях Мезоамерики (историко-культурного региона примерно от Гондураса до Никарагуа. — Ред.) ладонь обращена в сторону при указании высоты животного, вниз, когда показывают высоту вещи, и вверх при упоминании растения кукурузы. Сторонний наблюдатель способен уловить суть этих жестов, но он может упустить некоторые тонкости.

Еще одно тонкое культурное различие заключается в том, что люди делают при попытке показать жестами взаимное расположение предметов в пространстве. Скажем, вы видите что-то неожиданное — ястреб мчится на вас со свежепойманной белкой, свисающей из клюва. Позже, рассказывая эту историю, вы захотите показать жестами, как он летит. Англоговорящий человек, скорее всего, будет показывать это событие со своей стороны — то, как ястреб мчится прямо на него. Но, например, представители коренных народов Австралии покажут это событие иначе, принимая во внимание стороны света. Если ястреб летел с юга, оратор укажет в сторону юга. Таким образом, в зависимости от того, в какую сторону смотрит рассказчик, птица примчится слева, сзади или из любого другого направления.

Последняя рабочая лошадка жестикуляции — самая абстрактная. Это образы, создаваемые людьми с помощью рук. Похоже, что людям нравятся образы, основанные на изображениях в пространстве, и они часто прибегают к подобным жестам. Наиболее изучены примеры жестов-образов, которые используются для представления времени. Думая о времени, люди во всем мире представляют нечто с конкретными пространственными свойствами. Они жестикулируют, изображая события как отрезки определенной длины, располагая их в разных местах. Англоговорящие люди, например, часто представляют себе временную последовательность как горизонтальную ось, на которой прошлое располагается слева, а будущее — справа, или же как дорогу, по которой они идут в будущее, оставляя прошлое позади. Эти частности метафорической модели, однако, не являются универсальными. Индейцы аймара в Андах, говоря о будущем, показывают позади себя. Китайцы, говорящие на мандаринском наречии, мысленно располагают следующую неделю под прошлой. Я и мои коллеги отметили (Eng!), что представители народа юпно видят будущее как подъем в гору, а говоря о прошлом, изображают его внизу холма, вне зависимости от того, в какую сторону они смотрят.

Чтобы составить полный отчет об универсальных жестах и их разнообразии, нужно рассматривать ряд других явлений: как люди используют руки и тело при приветствии, для изображения чисел, когда задают вопросы, манят и отмахиваются, ведут переговоры. Конечно, предстоит проделать еще много работы для дальнейшего описания таких схем поведения. Но вполне разумно предположить, что вывод будет таким же: жесты всего мира составляют ограниченное разнообразие. В конце концов, это и есть та мораль, к которой мы приходим, изучая наиболее популярные жесты.

Возможно, не следует удивляться совпадениям в широком спектре жестов. Все люди устроены одинаково: у нас есть ладони, руки и головы, мы одинаково ими управляем. Мы похожи и разумом, а это значит, что мы склонны замечать и заботиться о вещах одного рода. В общении друг с другом наши цели схожи — нам необходимо привлекать внимание, устранять недопонимание, задавать вопросы. Мы творения культуры, и мы неутомимые новаторы. Нам нравится повторять за окружающими. В результате получают распространение новые способы жестикуляции. Это приводит к ограниченному разнообразию не только жестов, но и многих других особенностей человеческого поведения.

Поэтому, строго говоря, жесты не универсальны для «всех областей обитаемого мира» — но и не абсолютно различны. Справедливости ради надо отметить, что это лишь одно из мнений о том, универсален ли язык жестов. Другое заключается в том (Eng!), что, когда люди не могут общаться на одном языке, они достигают большего понимания жестами, нежели голосом. Мы можем играть в «Крокодила» (шарады), в том числе с иностранцами, и понимать друг друга.

Мнение, что жест — это универсальный язык, уходит корнями в древние времена, и, хоть тому нет и явных доказательств, в целом это не является абсолютным заблуждением. Многие жесты понятны лишь внутри конкретной культуры, но также верно и то, что многие модели жестикуляции схожи по всему миру, ведь они созданы людьми с подобными телами и умами для решения одних и тех же задач в общении друг с другом. И неважно, много ли тому доказательств, — гипотеза, что жест является универсальным языком, вряд ли когда-либо исчезнет. Это бесконечное перетягивание каната между романтическими идеалистами, универсалистами и релятивистами: одни утверждают, что люди везде по сути одинаковы, а другие считают, что каждая культура — это независимый таинственный остров. Обе идеи имеют свое очарование, но ни одна не является абсолютной истиной.

Перевела с английского Екатерина Коржова, студентка Факультета иностранных языков / Почитать оригинал